Куприн Александр Иванович
 VelChel.ru 
Биография
Хронология
Галерея
Семья
Фильмы Куприна
Памятники Куприну
Афоризмы Куприна
Повести и романы
Рассказы
Хронология рассказов
Переводы
Рассказы для детей
Сатира и юмор
Очерки
Статьи и фельетоны
Воспоминания
О творчестве Куприна
Об авторе
  Катаев В.Б. Куприн: биобиблиографическая справка
  Берков П.Н. Александр Иванович Куприн
  Бунин И.А. Куприн
  Воспоминания об А. И. Куприне
  Куприна Ксения. Куприн - мой отец
  … От автора
  … Глава I. Мария Морицовна
  … Глава II. Лизино детство
  … Глава III. Куприн
… Глава IV. Странствия
  … Глава V. Гатчина
  … Глава VI. Детство
  … Глава VII. «Сашка и Яшка»
  … Глава VIII. Война
  … Глава IX. Кавказ
  … Глава X. Щербов
  … Глава XI. 1917 год
  … Глава XII. 1918 год
  … Глава XIII. 1919 год
  … Глава XIV. Хельсинки. Переписка Куприна с Репиным
  … Глава XV. Париж
  … Глава XVI. Современники
  … Глава XVII. Пригород
  … Глава. XVIII. Лида
  … Глава XIX. Французская пресса. Нужда
  … Глава XX. Эмигрантская пресса
  … Глава XXI. «Жанета — принцесса четырех улиц» и «Ю-ю»
  … Глава XXII. Эмигрантский быт
  … Глава XXIII. Бальмонт
  … Глава XXIV. Репин — Куприн
  … Глава XXV. Моя юность
  … Глава XXVI. Город Ош
  … Глава XXVII. Саша Черный
  … Глава XXVIII. Письма отца к моей маме
  … Глава XXIX. Шмелев
  … Глава XXX. Мрачные годы
  … Глава XXXI. На Родине
  … Об авторе и об этой книге
  … Указатель личных имен
  … Иллюстрации
  … Примечания
  Куприна-Иорданская М. К. Годы молодости
  Михайлов О.М. Куприн
  Чуковский К. Куприн
Ссылки
 
Куприн Александр Иванович

Об авторе » Куприна Ксения. Куприн - мой отец » Глава IV. Странствия

Глава IV

Странствия

Куприн в Гатчине много и плодотворно работал. В газетах появляются рассказы из цикла «Листригоны». Он также работает над «Ямой». Но царская цензура не оставляет его в покое.

В 1908 году Петербургский цензурный комитет постановил «возбудить судебное преследование против Куприна за опубликование в сборнике „Зарницы“ (1908 г., кн. 1) рассказа „Свадьба“, в котором, по отзыву цензора, „в самом отталкивающем виде представлен русский офицер в его отношениях к местному еврейскому населению“.»

На допросе у следователя Куприн виновным себя не признал. С него была взята подписка о невыезде из Петербурга.

27 марта 1908 года в Малом театре состоялась премьера пьесы «На покое» по мотивам одноименной повести Куприна. Пьеса написана в сотрудничестве с писателем А. И. Свирским. Через три месяца эту пьесу ставит народный театр в Пензе.

В мае 1908 года в Гатчине Александр Иванович заболевает острой формой ревматизма и по настоянию врачей уезжает в Ессентуки для лечения грязями. Хотел работать над «Ямой», но боли ему не позволяют.

Оттуда он пишет моей маме, которая осталась в Гатчине, так как чувствовала себя слабой после трудных родов.

«Милая Сюзинка!

Соскучился ужасно, просто ужас до чего. Я тебя, моя маленькая, очень люблю, но и больше: ты мой хороший, нежнейший, добрый друг. Целую твои ручки.

Вот два портрета, которые снял с меня один милый сотрудник здешней газеты А. Я. Тронштейн. Нравятся ли тебе? Сидючий я подретушировал — очень уж подгулял. Пиши мне больше. Вчера не получал от тебя письма, и мне сегодня хуже. Очень ноги болят ревматической болью. Подумываю уже: не перевезти ли мне сюда тебя с Аксиньей? Разбираешь ли ты все мои письма? Я говорю о почерке. Пора бы и привыкнуть. Ах, если бы полегчало. Кажется, в месяц написал бы роман. Подумай, как хорошо бы это было. 10 000 за роман, 3000 за 2-е издание IV тома, 1000 издание четвертого тома, тысяча останется прежнего, а 1000 застыли в Ниве. Итого 156 000 на прожитие, 1000 — запас. За 8000 купили бы недвижимость с садом и огородом!!! Для Ксюшеньки. Целую тебя, обнимаю, желаю здоровья.

К доктору, к доктору обратись, моя родненькая.

Твой Саша».

В июле 1908 года вышел в свет пятый том сочинений Куприна в «Московском книгоиздательстве».

Имя Куприна часто связывалось с разными скандальными инцидентами, в которых он и не принимал участия. О нем выдумывали массу анекдотов и небылиц. Или рассказывали истории, имеющие весьма отдаленное отношение к правде.

Пока Куприн лечился в Ессентуках, в Петербурге произошел отвратительный скандал — процесс кошкодавов. Богатый заводчик посылал лакея собирать в мешок кошек, которых затем привязывали к мебели по всему дому. Спускали на них собак. Несколько человек из литературной среды при этом присутствовали. И когда начался процесс, то стали обвинять Куприна, что он, дескать, также бывал на этих мерзких развлечениях. Куприн немедленно написал протест в газеты и был глубоко возмущен, так как он всегда любил животных, и никогда, повторяю, за все мое детство, отрочество и юность я не видела отца, обижавшим животное.

Шумная известность, а также независимый характер Куприна породили много врагов, пресса же тех лет была жадна на всякого рода сенсации и мелкие происшествия.

В середине февраля 1909 года Александр Иванович с семьей решает ехать в Житомир, где временно останавливается у своей сестры Зинаиды Ивановны Нат. Отец очень любил эту сестру, а также ее мужа лесничего, с которым часто отправлялся на охоту. От него он узнал много лесных тайн.

Позже, в конце 20-х годов, из Парижа Куприн напишет своей сестре:

«Весть о смерти Ната не потрясла меня, но огорчила до слез. Как много прекрасных воспоминаний связано в моей памяти с ним! Начиная с его первого курса в Петровской академии, а потом лесничества: Звенигородское, Куршинское, Зарайское. В них самые благодатные месяцы в моей жизни. Там я впитал в себя самые мощные, самые благородные, самые широкие, самые плодотворные впечатления. Да там же я и учился русскому языку и русскому пейзажу. Поистине в духовном смысле вы оба были моими кормильцами, поильцами и лучшими воспитателями».

Но вскоре, не желая обременять Натов, у которых было трое детей, мои родители сняли домик. По мере того как мы переезжали из города в город, с квартиры на квартиру, понемногу невольно обрастали скарбом. Каждый переезд становился сложнее и хлопотливее.

Отца и мать не покидала мысль купить где-нибудь небольшую усадьбу. Отец старался как можно больше работать, чтобы иметь возможность ее приобрести.

Он сообщал Батюшкову 10 марта 1909 года, что уже написал более пяти печатных листов, чтобы сколотить деньги на землю. Но на расстоянии сговориться с издателями оказалось очень трудно, случались всевозможные недоразумения, деньги не высылались. Куприну хотелось продолжать «Яму», а корректуры написанных глав не присылали вовремя.

Житомир не нравился Куприну. Он иронически пишет Батюшкову, что город населяют вовсе не люди, а деревянные идиоты, чиновники, отставные генералы, монахи и главным образом — маклеры.

Материальные дела становятся все хуже. Отец жалуется, что в то время, когда он мучительно обдумывал «Яму», приходилось бегать по Житомиру в поисках денег, «бебехи» были заложены. Чем больше Александр Иванович живет в Житомире, тем менее привлекает его жизнь в этом скучном украинском провинциальном городке. Он мечтает о Балаклаве, с которой у него связано столько воспоминаний, и пишет о том, что до сих пор, несмотря на все хлопоты, он не может поселиться в тех местах, откуда… был выслан в 1905 году.

Поскольку, расставшись с Марией Карловной, отец оставил ей домик в Балаклаве и право на все произведения, написанные до их разрыва, он, несмотря на свою известность, постоянно испытывал денежные затруднения. Он не умел работать систематически, и обязательства тяготили его. Часто он жаловался на издателей, говорил, что писатель — самый бесправный человек, которому достается решительно от всех: от публики, от административного начальства, наконец, от голода на старости лет.

В августе 1909 года, находясь в Житомире, Куприн был посажен под домашний арест за «старое дело» — в связи с публикацией в 1905 году очерка «События в Севастополе». Ему прислали бумагу из петербургской судебной палаты с приказом полиции взыскать 50 рублей штрафа или посадить на десять суток домашнего ареста, приставив городового. Александр Иванович предпочел последнее. Сделал он так, конечно, из озорства, решив, что для него это будет спокойнее: городовые не пропустят к нему никого — ни кредиторов, ни всяких начинающих писателей, ни прочих людей, мешающих ему сосредоточиться. Мама тоже была довольна, а городовые еще больше — им платили суточные, кормили и поили на кухне и не мешали заводить шашни с кухаркой.

По этому поводу появились карикатуры и анекдоты в разных газетах.

В Житомире у нас завелся новый член семьи, черный пудель Негодяй. Хотя в очерке «О пуделе» Александр Иванович пишет, что название это было ему дано вовсе не по заслугам, но впоследствии Негодяй вполне оправдал свою кличку. Мне много о нем рассказывали. Когда художества пуделя довели родителей до отчаяния, его попробовали кому-то отдать. Но Негодяй всегда возвращался назад, грязный, с довольной улыбкой на морде и «вовсе неприличный».

Александр Иванович привел Негодяя на спектакль в житомирский театр. Так как пьеса отцу не понравилась, он громко стал разговаривать с собакой, что, конечно, вызвало неудовольствие публики, и Куприна попросили освободить помещение.

Это была одна из тех шуток, которые потом раздувались в газетах как дикие выходки отца.

Наконец был получен развод с Марией Карловной, и 16 августа 1909 года Александр Иванович собрался повенчаться с мамой и крестить меня. (Крестины все время откладывались, так как мои родители не хотели записать меня как незаконнорожденную). Батюшков тогда находится в Павлограде; по-видимому, он приехал на торжественный случай, чтобы стать моим крестным отцом и присутствовать на двух церемониях. Крестной матерью была Зинаида Ивановна — младшая сестра отца. Крестили меня в селе Гуменик, и были эти крестины совершенно необычайными.

Священник наотрез отказался крестить годовалого ребенка, не желая марать таким безобразием церковные книги. Его долго упрашивали, и наконец он согласился, но с тем условием, что запишет меня как новорожденную. Подумав, мои родители согласились, зная, что для женщины впоследствии всегда будет приятно быть моложе в официальных бумагах.

Рассказывали, что, когда по ходу церемонии нужно было опустить меня в купель, я вытянулась дугой и так закричала, что задрожали своды сельской церквушки. Услышав мой вопль, наш пудель Негодяй ворвался с диким лаем в церковь, что, конечно, вызвало переполох.

Федор Дмитриевич Батюшков, дрожа от беззвучного смеха, не заметил, с зажженной свечкой в руках, как нечаянно поджег длинную гриву священника. Пока тушили попа, выводили из церкви Негодяя, прошло довольно много времени, и измученный священник согласился не окунать меня в купель, а только окропить мою голову.

Об этом происшествии особенно любил вспоминать Александр Иванович.

В конце августа 1909 года мы переезжаем в Одессу, где вскоре снимаем квартиру с видом на море. Для Куприна начинается довольно бурный одесский период.

Там завязалась его многолетняя дружба с художником Нилусом, с борцами Иваном Заикиным, Иваном Поддубным и известным летчиком и спортсменом С. И. Уточкиным.

Мой отец объездил почти всю среднюю Россию, любил многие ее города, уезды, пейзажи, но особое место в его сердце занимала Одесса. События многих повестей, рассказов, очерков, таких, как «Гранатовый браслет», «Белая акация» и других, происходят в этом своеобразном колоритном порту.

Отец всегда вспоминал об Одессе с особой нежностью. Родители часто мне потом рассказывали о маленьких происшествиях 1909–1910 годов, которые были полны острых ощущений — радостей и горечи.

Страница :    << [1] 2 3 > >
Алфавитный указатель: А   Б   В   Г   Д   Ж   З   И   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Ф   Х   Ц   Ч   Ш   Э   Ю   Я   #   

 
 
     © Copyright © 2024 Великие Люди  -  Александр Иванович Куприн