Как видим, образ Боброва имеет преемственную связь с героями ряда ранних рассказов Куприна. Передовые интеллигенты в произведениях писателя — люди талантливые, умные. Но это люди неизлечимо больные пассивностью духа, надломленные собственными бедствиями и бедствиями народными. Они становятся как бы «резервуаром» общественных страданий, но активно вмешаться в жизнь, чтобы избавить людей от этих страданий, они не в состоянии.
Такова натура и Боброва. Писатель рисует его внешний портрет, типичный для русского среднего интеллигента. «Наружность у Боброва была скромная неяркая... Он был невысок ростом и довольно худ, но в нем чувствовалась нервная, порывистая сила. Большой белый прекрасный лоб прежде всего обращал на себя внимание на его лице. Расширенные и притом неодинаковой величины зрачки были так велики, что глаза вместо серых казались черными. Густые, неровные брови сходились у переносья и придавали этим глазам строгое, пристальное и точно аскетическое выражение. Губы у Андрея Ильича были нервные, тонкие, но не злые и немного несимметричные... усы и борода маленькие, жидкие, белесоватые, совсем мальчишеские. Прелесть его в сущности некрасивого лица заключалась только в улыбке. Когда Бобров смеялся, глаза его становились нежными и веселыми, и все лицо делалось привлекательным».
Такая портретная характеристика вполне соответствует психологии купринского героя — человека тонкой душевной организации, благородного и доброго, но вспыльчивого, склонного к раздумьям и самоанализу. Бобров предстает как герой, которому «грубая действительность» уготовила тяжкую судьбу, и это ставит его в положение исключительное, привлекает к нему симпатии читателя. Ни Бобров, ни Ромашов («Поединок») не являются борцами, и сам Куприн не возлагает на них каких-либо надежд, не ждет от них обновления жизни. Но писатель все же видел в наиболее честных и тонко чувствующих интеллигентах разоблачителей позоратогдашнегорежима.
Сюжет «Молоха» начинает интенсивно развиваться после приезда крупного промышленника, богача Квашнина. С этого момента события в повести обретают драматический характер, происходит столкновение интересов действующих лиц и завершающий события стихийный взрыв народного негодования.
Еще до приезда Квашнина начинает выявляться основной идейный мотив повести — протест против жесточайшей эксплуатации рабочих, против нечеловечески тяжелого труда, губящего людей. Правдивая картина этой эксплуатации передается через восприятие Боброва: «Особенно раздражали его сегодня, когда он обходил рельсопрокатный цех, бледные, выпачканные углем и высушенные огнем лица рабочих. Глядя на их упорный труд в то время, когда их тела обжигал жар раскаленных железных масс, а из широких дверей дул пронзительный осенний ветер, он сам как будто бы испытывал часть их физических страданий. Ему тогда становилось стыдно и за свой выхоленный вид, и за свое тонкое белье, и за три тысячи своего годового жалованья...»
Куприн глубоко проникает во внутренний мир своего героя. И здесь мы видим, как строга внутренняя логика развития этого образа, как последователен художник в раскрытии того, что Н. Г. Чернышевский называл «диалектикой души».
Чувство невысказанного жгучего стыда за себя, а также за людей, жалких и замордованных, характернейшая черта Боброва — застенчивой, скромной и впечатлительной натуры, влюбленной в правду и красоту. Это чувство стыда возникает из осознания собственного бессилия перед пошлостью и цинизмом, уродующими, искажающими доброе и прекрасное.
Бобров смотрит на рабочего как на страдающего «меньшого брата». Наблюдая «серую огромную массу» во время заводского молебна, молодой инженер думает: «И на кого, как не на одну только богородицу, надеяться этим большим детям, с мужественными и простыми сердцами, этим смиренным воинам, ежедневно выходящим из своих промозглых, настуженных землянок на привычный подвиг терпения и отваги?» Рабочие знают лишь примитивные приемы борьбы с эксплуататорами — разрушают заводское оборудование. Если можно говорить о народнических элементах в мировоззрении Куприна, то они проявились именно во взгляде на рабочих как на серую неодухотворенную массу.
Инженер Бобров — гуманист, правдоискатель, он не хочет мириться с насилием и лицемерной моралью, прикрывающей это насилие, с продажностью и фальшью в отношениях между людьми. Ему становится ясно, что в существующих условиях человеческая личность, талант вынуждены служить кучке пройдох и стяжателей.
«Я считаю себя честным человеком и потому прямо себя спрашиваю: „Что ты делаешь? Кому ты приносишь пользу?“» Он приходит к выводу, что благодаря его трудам «сотни французских лавочников-рантье и десяток ловких русских пройдох со временем положат в карманы миллионы».
Куприн прибегает к прямым публицистическим сентенциям — приему вообще нехарактерному для его творчества, чтобы раскрыть все то зло, которое несет с собой капитализм. В гневных высказываниях инженера Боброва мы все время чувствуем точку зрения самого автора.
Острокритическое отношение Боброва к капитализму, естественно, вызывает в его душе стихийную неприязнь к буржуазному дельцу и авантюристу Квашнину. Эта неприязнь перерастает в ненависть, Квашнин силою денег отнял у него невесту. В приступе ревности Бобров разражается гневной филиппикой по адресу «грязного, жирного мешка, битком набитого золотом». Чистая, искренняя любовь Боброва приходит в столкновение с лживой моралью буржуазного общества. Деньги в конечном счете побеждают бескорыстную любовь: Нина Зиненко, по настоянию своей матери, порывает с Бобровым, предпочитая ему уродливого Квашнина.
Встречая на каждом шагу несправедливость и пошлость, Бобров оказывается совершенно неспособным к борьбе с ними. У него отсутствует воля, он слабый, надломленный человек, раздираемый противоречиями. Ему приходится вести внутреннюю борьбу со своим «двойником». Если Бобров выражает стремление к решительным действиям, то голос «двойника» подсказывает другое. Вся натура Боброва отражена в его разговоре с самим собой после того, как он узнал об измене Нины.
«— Что же мне делать? Что же мне делать? — шептал опять Андрей Ильич, ломая руки.— Она такая нежная, такая чистая — моя Нина! Она была у меня одна во всем мире. И вдруг — о, какая гадость!— продать свою молодость, свое девственное тело!..
— Не ломайся, не ломайся: к чему эти пышные слова старых мелодрам, — иронически говорил другой. — Если ты так ненавидишь Квашнина, поди и убей его.
— И убью! — закричал Бобров, останавливаясь и бешено подымая кверхукулаки.— И убью! Пусть он не заражает больше честных людей своим мерзкимдыханием. И убью!
Но другой заметил с ядовитой насмешкой:
— И не убьешь... И отлично знаешь это. У тебя нет на это ни решимости, ни силы... Завтра же опять будешь благоразумен и слаб...»
Это столкновение двух «голосов» в душе чрезвычайно характерно для интеллигента с раздвоенным сознанием. Один голос выражает бессилие, склонность к бесплодным мечтам и раздумьям, другой — самокритические порывы, насмешливое, ироническое самобичевание... Уже сама эта внутренняя неурядица свидетельствует об отсутствии твердых принципов, об отсутствии устойчивого и ясного мировоззрения.
Раненный во время стихийного выступления рабочих, Бобров бежит, карабкается, перелезает через какой-то забор, ежеминутно падает, обдирая себе колени и руки, и оказывается на заводском дворе. Он бесцельно, в каком-то тупом отчаянии бродит по заводской территории.
Борьба Боброва с самим собой происходит в каком-то тумане, окружающее теряет для него очертания. В состоянии полузабытья он оказывается над кочегарной ямой. Внезапно им овладевает яростная, болезненно-мстительная вспышка энергии, порожденная ненавистью, испытанными унижениями. Он бросает уголь в топку котла, и вот уже белое бурное пламя гудит в топках. Еще немного — и огромный паровой котел взорвется, разрушив завод — Молох. Но писатель отказался от ранее намеченного им «эффектного» конца повести. Такой конец исказил бы идейное содержание образа интеллигента, оказавшегося, по сути дела, за бортом жизни.
Непривычная и тяжелая работа вскоре утомляет Боброва. Вся его энергия истощилась в «питании Молоха», а внутренний критический голос с обычной насмешкой прокомментировал: «Ну что же, остается сделать одно еще движение! Но ты его не сделаешь... Ведь все это смешно, и завтра ты не посмеешь даже признаться, что ночью хотел взрывать паровые котлы».
Картиной стихийного восстания рабочих и болезненной вспышки Боброва повесть фактически заканчивается. Последние ее страницы — это своего рода эпилог, подведение неутешительных итогов. Отгремели события, доктор Гольдберг лечит раненых. А главный герой повести, больной, опустошенный, требует у Гольдберга морфия.
Бобров страдает от своего промежуточного положения, от незнания того, куда идти, с кем идти, от своей неспособности решить извечный для русской интеллигенции вопрос: что делать? Быть простым свидетелем совершающегося вокруг — для него непереносимо; противодействовать социальному злу он не в состоянии.
Но вот что важно в образе Боброва: его страдания связаны не с узко личными, камерными переживаниями, а с тем тяжелым впечатлением, которое производит на него «зрелище бедствий народных». Характерно, что к наивысшему напряжению своих духовных сил Бобров приходит именно благодаря знакомству с бедственным положением рабочего класса. Собственная же личная трагедия является последним толчком. Хотя рабочие и далеки от Боброва, хоть ему неведомы их чувства, помыслы и стремления, он все же связан с ними узами какого-то родства. Бобров по складу характера, по своим душевным свойствам очень русский человек, а рядом с ним трудятся и страдают русские люди. Бобров — гуманист, и человеческое достоинство дорого ему.
Когда Бобров обращается мыслью к народу, то ему чудится, что народ могуч и вместе с тем трогательно, по-детски наивен. Такого же взгляда придерживается и собеседник Боброва Гольдберг. Оценивая простого русского человека, писатель говорит устами доктора Гольдберга: «Изумительный, я вам скажу, народ: младенцы и герои в одно и то же время... и потом какое наивное незлобие».
Верная в своей основе, эта характеристика ошибочна в той степени, в коей она считает неизменными долготерпение и незлобивость народа. Впрочем, Куприн понимал, что есть какой-то предел этому долготерпению. «Подождите, доиграются они!» — восклицает доктор Гольдберг, грозя кому-то кулаком. Кто это «они» — достаточно ясно, это «хозяева» жизни.
Образ доктора Гольдберга был необходим Куприну для идейного углубления основной темы повести. Гольдберг также не боец, но он вдумчиво относится к жизни и пытается осмыслить, обобщить свои впечатления. Этот кроткий человек обладает юношеской живостью характера и страстью к отвлеченным спорам. По своим общественным взглядам он мало отличается от Боброва. Это и входило в замысел Куприна, ибо он хотел показать настроения определенной прослойки интеллигенции. «Оба были люди чуткие и боялись колючего стыда взаимных признаний», — пишет о своих героях Куприн. Гольдберг лишь более «философски», с какой-то грустно-скептической улыбкой смотрит на действительность. Поэтому он менее Боброва подвержен вспышкам отчаяния, не так мрачно оценивает окружающее. |
