Отправляясь от этих рефлексов, автор дает характеристики людям. Один из конюхов, Назар,— «хороший старик... Но нет в нем чего-то главного, лошадиного, и во время прикидки чувствуется через вожжи, что руки у него неуверенны и неточны». Другой конюх, Васька, тоже плох, «ездить он не умеет,— дергает, суетится». Третий конюх, с кривым глазом, лучше, «но он не любит лошадей, жесток и нетерпелив, и руки у него не гибки, точно деревянные». Иное дело — наездник-англичанин. «Он весь точно какая-то необыкновенная лошадь — мудрая, сильная и бесстрашная... Как радостно, гордо и приятно-страшно повиноваться каждому намеку его сильных, умных, все понимающих пальцев».
Вся история жизни и смерти лошади дана через ощущения животного и образы, возникающие перед ним. Удивительное мастерство писателя заключается в том, что сложные явления действительности и ее многообразие переданы через эти первичные ощущения так, что ни на секунду не возникает впечатления неправдоподобности, неестественности. Вот, например, описание природы, которое дается через восприятие лошади:
«Перед самым рассветом он увидел во сне раннее весеннее утро, красную зарю над землей и низкий ароматный луг. Трава была так густа и сочна, так ярко, сказочно-прелестно зелена и так нежно розовела от зари, как это видят люди и звери только в раннем детстве, и всюду на ней сверкала дрожащими огнями роса. В легком редком воздухе всевозможные запахи доносятся удивительно четко. Слышен сквозь прохладу утра запах дымка, который сине и прозрачно вьется над трубой в деревне, все цветы на лугу пахнут по-разному, на колеистой влажной дороге за изгородью смешалось множество запахов: пахнет и людьми, и дегтем, и лошадиным навозом, и пылью, и парным коровьим молоком от проходящего стада, и душистой смолой от еловых жердей забора».
«Точка зрения», с которой воспроизводится панорама раннего утра, ограничивает изобразительные возможности, и тем не менее картина полна такого очарования, такой прозрачной ясности и чистоты, что действует успокаивающе, пробуждает воспоминания детства у тех, кто был близок к родной природе в юные годы.
Ясность, чистота и «зримость» описаний вообще являются основным художественным качеством этого рассказа. Пленяет отточенность деталей, показывающая, как мастерски владеет словом писатель. Вот описание кобылы Щеголихи: «Каждый раз, когда она, отрываясь от сена, поворачивала назад голову, ее большой глаз светился на несколько секунд красивым фиолетовым огоньком». Или такие детали: «Пока Назар сыпал тяжелый шелестящий овес в ясли Изумруда, жеребец суетливо совался к корму, то через плечо старика, то из-под его рук, трепеща теплыми ноздрями». Столь же точно воспроизведена и речь старого и добродушного конюха Назара: «Ишь ты, зверь жадная... Но-о, успеишь... А, чтоб тебя... Потычь мне еще мордой-то. Вот я тебя ужотко потычу». Мы не видим движений старика, но паузы, обозначенные многоточием, полны движения.
Кажется, видишь, как старик притворно сердито отстраняет морду лошади. Весьма характерно для просторечия такое словосочетание, как «зверь жадная». Весь рассказ дышит неподдельной любовью к животным. Он действительно, как отмечал В. В. Воровский, «...прямо восторженный гимн красивой, изящной, молодой лошади»<1>.
Любовь к прекрасному вырастает у Куприна как бы в противовес всему уродливому, являющемуся основой буржуазного бытия. Обличительная часть рассказа перенесена в конец, и это не случайно. Куприн не хотел, чтобы в гимн красоте и силе врывались нотки низменных побуждений и чувств человека, искалеченного стяжательством. Только в конце последней главы вырисовывается облик толпы, обманутой в своих надеждах. Разбуженные низменные страсти толпы даются через восприятие Изумруда. Он видит вокруг себя возбужденные, злобные лица проигравших, на нем ерошат шерсть, его ощупывают со всех сторон.
Слышатся слова: «Поддельная лошадь, фальшивый рысак, обман, мошенничество, деньги назад». Изумруд не понимает значения этих слов, но беспокойное поведение людей, угрожающий тон их голосов вызывают в нем «удивление». «О чем они? — думает Изумруд с удивлением. — Ведь я так хорошо бежал». Хотя «Изумруд» и кончается трагической гибелью прекрасного и доброго существа, в рассказе нет той тяжкой безнадежности, которой дышит каждая страница «Холстомера».
Когда-то сильная и прекрасная лошадь, Холстомер предстает в повести Толстого одряхлевшей, измученной, уродливой. Великий писатель посвящает много места изображению «гнусной» старости Холстомера, бывшего в свое время знаменитым рысаком. С безжалостной (может быть, даже чрезмерной) точностью рассказано о том, как «драч» на живодерне убивает Холстомера. Иначе построен образ у Куприна. Весь рассказ — это восторженное любование красотой, стремительностью, ловкостью. Смерть Холстомера — ужасает, смерть Изумруда — печалит, но в ней нет ничего уродливого, за исключением уродства людей, погубивших рысака. По степени проникновения в социальные отношения, в судьбы людей, по философичности «Холстомер», разумеется, глубже. Но по общему настроению, колориту «Изумруд» светлей и поэтичней.
Поиски красоты в жизни связаны у Куприна с устремлением к природе, к великим и вечным чувствам. Здесь имеется немало точек соприкосновения между Куприным и Львом Толстым. Однако Куприну отнюдь не был присущ призыв к «опрощению», к «натурализации». Чужд Куприну был и культ «звериности» и «первозданности», выдвинутый в манифестах акмеистов как средство «оздоровить» дряхлеющее декадентское искусство. Куприн ищет красоту в человеке, в подлинно человеческих чувствах. И он находит ее в старом, но вечно молодом, возвышенном и возвышающем чувстве, живущем в человеке,— влюбви.
* * * * *
В годы реакции Куприн создал два замечательных произведения о любви — «Суламифь» (1908) и «Гранатовый браслет» (1911).
Повесть «Суламифь» является одним из наиболее широко известных и популярных произведений писателя. Не только в творчестве Куприна, но и среди произведений мировой литературы, посвященных любви, «Суламифь» занимает видное место по яркости красок, силе поэтического обобщения.
Эта узорная, проникнутая духом восточных легенд повесть о радостной и трагической любви бедной девушки к царю и мудрецу Соломону, о любви, которая «никогда не пройдет и не забудется», навеяна библейской «Песнью песней». Не случайно заинтересовался ею художник, так любивший жизнь.
«Песнь песней» — это самая поэтическая, вдохновенная, самая «земная» и «языческая» из библейских книг, созданная, по-видимому, на основе народной любовной лирики. В яркой библейской поэме нет отчетливого сюжета. Кажется, что она была рассчитана на тех, кто уже хорошо знал историю любви царя и простой девушки. Поэтому в «Песни песней» были даны только квинтэссенция событий, их общее настроение, только философско-поэтические «формулы» любви. Вполне естественно, что возникает желание знать всю эту историю, знать все, что скрывается за этими поэтическими намеками, прекрасными и сильными аккордами, знать, если можно так выразиться, всю мелодию! Таким желанием был, наверное, воодушевлен Куприн, тем более что «Песнь песней» близка его творчеству, в котором стольважное место занимает тема всепобеждающей любви.
Сюжет «Суламифи» является в огромной степени порождением творческой фантазии Куприна, но краски, настроение он черпал из библейской поэмы. Однако это не было простым заимствованием. Очень смело и искусно используя приемы стилизации, художник стремился передать пафосно-напевный, торжественный строй, величавое и полное энергии звучание древних легенд. Писателя увлекает яркий, восточный колорит, и целые страницы посвящены сверкающим драгоценным камням, которыми Соломон украшает свою возлюбленную Суламифь. Эти описания с их ошеломляющим богатством красок, эпитетов, сравнений, метафор очень много дают и для раскрытия образа Соломона. Даря камни своей возлюбленной, он пылко описывает их красоты, наделяет их особыми свойствами и качествами, при этом выясняется отношение Соломона к людям, его верования и мудрость. Так, жадный, притягивающий серебро камень Мгнадис-Фза он дарит Суламифи, потому что она бескорыстна. Он дарит ей свой излюбленный камень смарагд, ибо он «зелен, чист, весел и нежен, как трава весенняя», и «отводит черные мысли».
Через всю повесть проходит противопоставление светлого и мрачного — как противопоставление любви и ненависти. Любовь Соломона и Суламифи, дающая им ни с чем не сравнимую радость, описана в светлых, праздничных тонах, в мягком сочетании красок. Здесь чувственное одухотворено и озарено поэтическим светом. А в храме Озириса и Изиды, где совершаются кровавые обряды, где властвует жестокая царица Астис, — там отсветы дымящихся огней делают еще более зловещей мрачную роскошь языческого капища. И чувства царицы и влюбленного в нее Элиава лишены возвышенного характера.
В образе возлюбленной Соломона Суламифи воплощена любовь, страстная и чистая, жгучая и светлая. Противоположное чувство — чувство ненависти и зависти — выражено в образе отвергнутой царем Астис. Суламифь вся как бы соткана из солнечных лучей. Она принесла Соломону большую чистую любовь, которая заполняет ее целиком. Любовь сотворила с ней чудо,— она открыла перед девушкой красоту мира, обогатила ее ум и душу. Любовь вкладывает в ее уста вдохновенные слова, которые раньше она не смогла бы произнести. И даже смерть не может победить силу этой любви. Суламифь умирает со словами благодарности за высшее счастье, дарованное ей Соломоном. Астис тоже прекрасна, но не светлой красотой. Волосы ее выкрашены в синий цвет, а лицо «сильно нарумянено и набелено», «тонко обведенные тушью глаза казались громадными и горели в темноте, как у сильного зверя кошачьей породы». Ее злая воля приводит события к трагической развязке. Царица Астис, обещая свою любовь одному из царских телохранителей, Элиаву, побуждает его убить Суламифь. Он выполняет приказ царицы, за что казнен Соломоном.
Несмотря на свои небольшие размеры; «Суламифь» монументальна. Фигуры главных действующих лиц движутся на величественном и ярком фоне. Пожалуй, ни в одном произведении Куприна не уделяется такое внимание обстановке действия, она сама по себе является предметом поэзии и служит в то же время усилению драматизма рассказа. Но главное, конечно, не в обстановке. Впечатление монументальности создается здесь прежде всего величием и силой переживаний Суламифи и ее возлюбленного, глубоким трагизмом финала, прославлением великого и вечного.
Пораженная мечом Элиава, Суламифь говорит Соломону: «Благодарю тебя, мой царь, за все: за твою любовь, за твою красоту, за твою мудрость, к которой ты позволил мне прильнуть устами, как к сладкому источнику... Никогда не было и не будет женщины счастливее меня». А в словах прощания Соломона с Суламифью заключен сокровенный смысл повести: «До тех пор, пока люди будут любить друг друга, пока красота души и тела будут самой лучшей и самой сладкой мечтой в мире, до тех пор, клянусь тебе, Суламифь, имя твое во многие века будет произноситься с умилением и благодарностью».
<1> В. В. Воровский. Литературно-критические статьи. М., Гослитиздат, 1956, стр. 275.
|
