О творчестве Куприна » Кулешов Ф.И. Творческий путь А. И. Куприна. 1883—1907
    » Глава V. В дни великих потрясений

Хроникер, репортер, писатель — каждый из них по-своему «ткет узор жизни», отмечая «все ее этапы, и узор этот драгоценен», а потому драгоценна и работа журналиста. Эта работа была и есть «важной школой» для литераторов, маленьких и великих, будь то В. Гиляровский или А. Рыкачев, Леонид Андреев или В. Немирович-Данченко, англичанин Киплинг или русский гений Достоевский. Захватывай жизнь как можно шире и глубже в нее проникай, смелее бросайся в ее крутые водовороты — вот к чему взывал Куприн в своей лекции весною 1918 года.

Впрочем, он и прежде говорил нечто подобное, обращаясь к литераторам с призывом соваться «решительно всюду», не бояться жизни и всегда оставаться ее репортером, добросовестным, честным и непременно искренним: «Не бойся себя настоящего, будь искренен, ничего не выдумывай, а подавай, как слышишь и видишь <...>. Знай, что, собственно, хочешь сказать, что любишь, а что ненавидишь»^<1>. Он и сам был предельно искренним и прямым в выражении мыслей и чувств.

В конце мая на улицах Петрограда были расклеены «гигантские афиши» с именами Шаляпина, Куприна, Блока, Пильского, Амфитеатрова, Блок-Басаргиной, извещавшие о предстоящем литературном вечере в пользу Школы журнализма^<2>. Вечер состоялся в Мариинском театре 4 июня. На нем снова выступил Куприн. Вероятно, именно здесь он впервые услышал блоковскую поэму «Двенадцать» в мастерском чтении жены поэта, артистки Л. Блок-Басаргиной.

В том месяце 1918 года подверглись конфискации в Петрограде все вечерние газеты, кроме «Биржевых ведомостей», а в течение июня — июля были закрыты многие буржуазные и вообще антибольшевистские газеты. Среди них были и те, в которых в то время печатался Куприн: «Эхо», «Молва», «Утренняя молва» и ряд других. 16 июля было приостановлено также издание «Новой жизни», возглавляемой Горьким^<3>. Реакция на эту меру советского правительства была самой различной: она вызвала бурю негодования и протестов в стане врагов революции, и даже В. Короленко был против этой меры: он считал, что в свободной стране печать должна быть абсолютно свободна и независима. По-иному отнесся к закрытию ряда газет Горький: даже запрет «Новой жизни», которую он привык считать «своей» газетой, был воспринят им без недовольства. Более того: он сожалел, что Советское правительство не сделало этого раньше. Он так и заявил в «Правде» 16 октября 1918 года: «Ежели бы закрыли «Новую жизнь» на полгода раньше — и для меня и для революции было бы лучше»^<4>.

Можно продолжить эту мысль: было бы, вероятно, лучше и для Куприна и для революции, если бы перестали издаваться газеты, служившие ему некоторое время трибуной. Со второй половины года Куприн «уклонился от политики», как он незадолго до возвращения из эмиграции выразился в воспоминаниях «О Горьком»^<5>.

Известно, что совершенное 30 августа 1918 года покушение на жизнь В. И. Ленина потрясло страну, вызвало всеобщее возмущение народа и отрезвляюще повлияло на умонастроение и образ действий художественной и научной интеллигенции, даже той ее части, которая до того была настроена недоверчиво или враждебно к большевикам, их политике и государственной практике. Для многих «стало совершенно ясно, что Ленин не только вождь большевиков, не только вождь известной части пролетариата <...>, но вождь действительно всей массы...»^<6>. Горький, например, вспоминая те дни, писал, что он с этого времени «снова почувствовал себя большевиком...»^<7>. В конце сентября Горький навестил Ленина в Кремле, с доверительной откровенностью «сознался в своей ошибке» в отношении политики Советской власти и рассказал ему о том, что русская интеллигенция в лице ее лучших представителей, политически прозрев, хочет словом и делом служить новому государству, рабочим и крестьянам, своему народу. Ленин горячо одобрил такие желания и намерения: «Это — не плохо, нет. Скажите интеллигенции, пусть она идет к нам. Ведь, по-вашему, она искренно служит интересам справедливости? В чем же дело? Пожалуйте к нам: это именно мы взяли на себя колоссальный труд поднять народ на ноги, сказать миру всю правду о жизни, мы указываем народам прямой путь к человеческой жизни, путь из рабства, нищеты, унижения» ^<8>.

С осени 1918 года, как писала тогда одна из газет, Горький «выступил всенародно живым звеном между пролетариатом и прозревшей интеллигенцией»^<9>. На состоявшемся 6 октября 1918 года под председательством Горького митинге интеллигенции Петрограда была принята резолюция, в которой признавалась «глубокая народность Октябрьской революции» и содержался призыв ко всей интеллигенции России работать с Советской властью, с народом.

6

В числе «прозревших интеллигентов» был и Куприн. Именно в это время в нем наметился поворот в сторону сближения с Советской властью. Осенью 1918 года у Куприна созрело твердое решение «работать с большевиками — писать, издавать, пропагандировать»^<10>. Он задумал издание газеты специально для деревни, чтобы просвещать крестьянство. Газету предполагалось назвать «Земля». В число ее сотрудников мыслилось привлечь видных ученых всех областей науки, специалистов сельского хозяйства, писателей, публицистов. Основная работа по составлению плана и программы газеты протекала в ноябре и завершена была к середине декабря^<11>.

В проекте программы Куприн заявляет о решимости издателей газеты идти с Советской властью «рука об руку», ни в чем не становясь «поперек течению», о готовности положить в основу своей деятельности мероприятия правительства на селе: «...к созидательной деятельности правительства мы относимся как продолжатели, комментаторы и популяризаторы его распоряжений, служа для него в тоже время живым показателем народной жизни»^<13>.

Главнейшая задача газеты — «та же, что и задача всего русского общества: неотложное и неустанное строительство народного хозяйства». Подробно излагая программу газеты, Куприн дает всеобъемлющий перечень проблем и вопросов, над повседневным разрешением которых будет работать редакция и ее сотрудники. Культурная обработка почвы, широкое применение искусственных удобрений, посев кормовых корнеплодов, переход к многопольному хозяйству, опытные показательные поля, посев лучшими семенами, общественные сельскохозяйственные машины, образцовое коневодство и животноводческие фермы, охрана лесов, строительство общественных маслобоен и кузниц, прорытие каналов, осушение болот, разумное ведение пчеловодства и рыбного хозяйства, постройка в деревне каменных жилых домов, больниц, школ и т. д. — буквально сотни совершенно конкретных и неотложно важных для крестьянства и всей страны вопросов и дел намеревался Куприн освещать в своей газете. Он не забывает и о том, что «сейчас деревне до зарезу нужны: землемер, агроном, садовник, инженер, лесничий, сыровар, маслодел, ветеринар, коннозаводчик, учитель, врач, акушерка, санитар», что деревня остро нуждается в книгах и газетах, лекциях и беседах по экономике, культуре, здравоохранению. В целях поднятия «умственного и культурного уровня народных масс на почве их благосостояния» газета намерена давать сельскому читателю лучшие произведения художественной литературы, помещать жизнеописания борцов за свободу и счастье родины, информировать о достижениях науки, искусства, просвещения, будет печатать «все пригодное и полезное для народа», постоянно заботясь о бережном развитии человеческой личности.

Программа, как видим, грандиозна. В ней проявилась умная, всесторонняя заботливость Куприна о материальных и культурных нуждах крестьянства. В сущности, мысль Куприна, как она выражена в плане и программе «Земли», была во многом близка целям и задачам, которые тогда ставили перед собой возглавившие новую Россию большевики и о которых в декабре 1918 года говорил Ленин, видевший «обязанность и долг» партии и Советской власти в том, чтобы поднять и «поставить на новые рельсы» пока еще «самое отсталое» сельскохозяйственное производство, преобразовать его и «превратить земледелие из промысла, ведущегося бессознательно, по старинке, в промысел, который основан на науке и завоеваниях техники»^<14>.

Предполагалось, что газета будет ежедневной, издаваться она будет в Москве на средства большой группы писателей, но — как оговаривался Куприн — он хочет оставить за собою право «прибегать к материальной поддержке со стороны правительства». Требовалось одно — официальное разрешение на издание новой газеты.

По-видимому, за советом и содействием он обратился к Горькому. Явилось решение: надо ехать в Москву и встретиться с В. И. Лениным. Горький написал рекомендательную записку на имя Ленина: «Дорогой Владимир Ильич! Очень прошу Вас принять и выслушать Александра Ивановича Куприна по литературному делу»^<15>. Вероятно, тогда же — в середине декабря 1918 года — Куприн послал план и программу «Земли» в Москву своему давнему знакомому художнику Н. М. Гермашову и просил его «позондировать почву» у московских «знакомых большевиков и ходатайствовать о разрешении» на издание газеты; в письме содержалась также просьба: «Если у тебя найдется человек веский, притом знающий быт деревни и сельское хозяйство,— покажи ему проспект. Может быть, он найдет, что добавить». Куприн пояснял, что если наметится благоприятный исход дела, то он тотчас выедет в Москву, а потом и совсем поселится в ней^<16>. Вскоре Куприн вместе с семьей приехал в Москву, а 25 декабря 1918 года состоялась его встреча и беседа с В. И. Лениным в Кремле.