Бенефициант
Эскиз
Насколько мне известно, в Киеве нет ни одного специально игорного дома. В этом отношении, несмотря на свою американскую внешность, праматерь русских городов далеко отстала от Петербурга, Москвы и даже Одессы. Впрочем, старожилы рассказывают, что когда-то на Соломинке был целой компанией, во главе с каким-то отставным ротмистром, основан игорный притон. Однако это солидное учреждение недолго продолжало свои операции, потому что своевременно было разрушено полицией.
С прогрессирующим падением «контрактов» исчезнет даже и обыкновенный тип ярмарочного шулера, действующего в одиночку, на собственный риск и страх, и надеющегося единственно на «проворство рук», тип господина со сдобным голосом и мягкими ладонями, с необыкновенно утонченными манерами, надушенного, с громадным солитером на указательном пальце правой руки...
Впрочем, любитель сильных ощущений может и теперь еще вкусить прелесть карточного азарта на одном из так называемых «бенефисов». В Киеве есть десятка три или четыре игроков, собирающихся почти ежедневно по вечерам для стуколки и штосса. Во избежание столкновений с полицией, они постоянно меняют место своих сборищ, назначая их заранее то у одного, то у другого члена компании. День сборища называется на их жаргоне «бенефисом», потому что приносит хозяину квартиры несомненные выгоды.
Собираются игроки поздно вечером. Бенефициант предлагает им чай, холодную закуску, водку и пиво «сколько кто потребует«, как сказано в условии. Затем начинается игра, длящаяся большею частью до утра и даже до полудня следующих суток. Здесь уже бенефициант с избытком наверстывает затраченные на закуску и вино деньги, потому что за каждую игру карт получает по три и даже по четыре рубля. Карты же меняются: при штоссе перед каждым новым банком, а при стуколке после каждых двух кругов. Кроме того, с каждого выигрыша бенефициант получает десять процентов.
Чистая прибыль хозяина бенефиса очень непостоянна: она колеблется между двадцатью и пятьюстами рублей в один вечер. Но сам бенефициант не имеет права участвовать в игре. Его обязанность ухаживать за гостями и в случае надобности предупреждать их о близости полиции.
Нередко на бенефисе появляется «карась», с толстым бумажником и с наивной доверчивостью провинциала. Тогда члены компании соединяются вместе для общей цели. В ход пускаются условные стуки, покашливанья и мимические знаки. Содержимое бумажника «карася» делится потом самым честным образом между всеми участниками «общего» бенефиса.
Если нет «карася» игра ведется между собою. В этих случаях общество, так сказать, пожирает сама себя, и благодаря неосторожному употреблению условных знаков, игра нередко кончается общей кровопролитной баталией...
Контингент посетителей бенефисов очень пестрый, чаще всего попадаются: мелкий чиновник, содержатель извозчичьей биржи, разбогатевший лавочник, купеческий альфонс и, наконец, личности загадочных профессий и подозрительного вида.
<1895>
«Поставщик карточек»
Небольшая, худосочная фигура. Бледное, малокровное лицо. Рыжие усы и рыжая маленькая бородка. Очки в золотой оправе. Губы толстые, красные и слюнявые... Это поставщик «карточек», тех самых «карточек», которые сжигает целыми дюжинами почти каждый холостяк при вступлении в первый законный брак.
Трудно поверить, но, однако, такая профессия существует и что страннее всего заставляет людей заниматься ею, как призванием. Представители этого рода индустрии являются в то же время почти бескорыстными «служителями идеи».
Может быть, многим покажется, например, невероятным, что в Киеве есть люди, истратившие целые родовые состояния на составление коллекций порнографических карточек, собранных ими во всех странах света.
Разорившись, они начинают широкую торговлю предметами своей узкой специальности. Они прекрасно знают вкусы публики. Каждому из своих клиентов будь то гимназист или студент, офицер или штатский человек, старик или молодой они умеют в совершенстве угодить...
Промышленность свою этот господин обставляет интимной таинственностью.
- Только для вас, шепчет он, внушительно поднимая брови, только для вас! Самому не хочется расставаться с таким прекрасным экземпляром... да ничего уж не поделаешь, очень вы хороший человек.
Конечно, ему знакомы все тонкие подробности его занятия. Он безошибочно, издали, отличает лондонские репродукции от лейпцигских и французские от константинопольских. Как мастер и знаток своего дела, он оскорбится, если ему скажут, что какой-нибудь из новых «вариантов» незнаком ему. Он стоит аu courant<1> своего дела и внимательно следит за его успехом.
Полиция почти никогда не трогает его. «Мало ли что делается в узком семейном кружке... Вольному воля, спасенному рай. Никто никого не тянет покупать карточки!»
В заключение я должен сказать, что описанный нами тип не составляет большой редкости. Вносит он в общество свое растлевающее влияние с какой-то принципиальной наивной последовательностью.
Один знакомый мне доктор-психиатр уверял меня, что поставщики «карточек» представляют собою весьма любопытный материал для клинических исследований.
<1897>
<1> В курсе (франц.). | 
