Куприн Александр Иванович
 VelChel.ru 
Биография
Хронология
Галерея
Семья
Фильмы Куприна
Памятники Куприну
Афоризмы Куприна
Повести и романы
  Впотьмах
  Гранатовый браслет
  Жанета
  Колесо времени
  Молох
  На переломе (Кадеты)
  Олеся
  Поединок
… Глава 1
  … Глава 2
  … Глава 3
  … Глава 4
  … Глава 5
  … Глава 6
  … Глава 7
  … Глава 8
  … Глава 9
  … Глава 10
  … Глава 11
  … Глава 12
  … Глава 13
  … Глава 14
  … Глава 15
  … Глава 16
  … Глава 17
  … Глава 18
  … Глава 19
  … Глава 20
  … Глава 21
  … Главы 22 - 23
  Прапорщик армейский
  Суламифь
  Юнкера
  Яма
  Звезда Соломона
Рассказы
Хронология рассказов
Переводы
Рассказы для детей
Сатира и юмор
Очерки
Статьи и фельетоны
Воспоминания
О творчестве Куприна
Об авторе
Ссылки
 
Куприн Александр Иванович

Повести и романы » Поединок » Глава 1

1

Вечерние занятия в шестой роте приходили к концу, и младшие офицеры все чаще и нетерпеливее посматривали на часы. Изучался практически устав гарнизонной службы. По всему плацу солдаты стояли вразброс: около тополей, окаймлявших шоссе, около гимнастических машин, возле дверей ротной школы, у прицельных станков. Все это были воображаемые посты, как, например, пост у порохового погреба, у знамени, в караульном доме, у денежного ящика. Между ними ходили разводящие и ставили часовых; производилась смена караулов; унтер-офицеры проверяли посты и испытывали познания своих солдат, стараясь то хитростью выманить у часового его винтовку, то заставить его сойти с места, то всучить ему на сохранение какую-нибудь вещь, большею частью собственную фуражку. Старослуживые, тверже знавшие эту игрушечную казуистику, отвечали в таких случаях преувеличенно суровым тоном: «Отходи! Не имею полного права никому отдавать ружье, кроме как получу приказание от самого государя императора». Но молодые путались. Они еще не умели отделить шутки, примера от настоящих требований службы и впадали то в одну, то в другую крайность.

- Хлебников! Дьявол косорукой! - кричал маленький, круглый и шустрый ефрейтор Шаповаленко, и в голосе его слышалось начальственное страдание. - Я ж тебя учил-учил, дурня! Ты же чье сейчас приказанье сполнил? Арестованного? А, чтоб тебя!.. Отвечай, для чего ты поставлен на пост?

В третьем взводе произошло серьезное замешательство. Молодой солдат Мухамеджинов, татарин, едва понимавший и говоривший по-русски, окончательно был сбит с толку подвохами своего начальства - и настоящего и воображаемого. Он вдруг рассвирепел, взял ружье на руку и на все убеждения и приказания отвечал одним решительным словом:

- З-заколу!

- Да постой... да дурак ты... - уговаривал его унтер-офицер Бобылев. - Ведь я кто? Я же твой караульный начальник, стало быть...

- Заколу! - кричал татарин испуганно и злобно и с глазами, налившимися кровью, нервно совал штыком во всякого, кто к нему приближался. Вокруг него собралась кучка солдат, обрадовавшихся смешному приключению и минутному роздыху в надоевшем ученье.

Ротный командир, капитан Слива, пошел разбирать дело. Пока он плелся вялой походкой, сгорбившись и волоча ноги, на другой конец плаца, младшие офицеры сошлись вместе поболтать и покурить. Их было трое: поручик Веткин - лысый, усатый человек лет тридцати трех, весельчак, говорун, певун и пьяница, подпоручик Ромашов, служивший всего второй год в полку, и подпрапорщик Лбов, живой стройный мальчишка с лукаво-ласково-глупыми глазами и с вечной улыбкой на толстых наивных губах, - весь точно начиненный старыми офицерскими анекдотами.

- Свинство, - сказал Веткин, взглянув на свои мельхиоровые часы и сердито щелкнув крышкой. - Какого черта он держит до сих пор роту? Эфиоп!

- А вы бы ему это объяснили, Павел Павлыч, - посоветовал с хитрым лицом Лбов.

- Черта с два. Подите, объясняйте сами. Главное - что? Главное - ведь это все напрасно. Всегда они перед смотрами горячку порют. И всегда переборщат. Задергают солдата, замучат, затуркают, а на смотру он будет стоять, как пень. Знаете известный случай, как два ротных командира поспорили, чей солдат больше съест хлеба? Выбрали они оба жесточайших обжор. Пари было большое - что-то около ста рублей. Вот один солдат съел семь фунтов и отвалился, больше не может. Ротный сейчас на фельдфебеля: «Ты что же, такой, разэтакий, подвел меня?» А фельдфебель только глазами лупает: «Так что не могу знать, вашескородие, что с ним случилось. Утром делали репетицию - восемь фунтов стрескал в один присест...» Так вот и наши... Репетят без толку, а на смотру сядут в калошу.

- Вчера... - Лбов вдруг прыснул от смеха. - Вчера, уж во всех ротах кончили занятия, я иду на квартиру, часов уже восемь, пожалуй, темно совсем. Смотрю, в одиннадцатой роте сигналы учат. Хором. «На-ве-ди, до гру-ди, по-па-ди!» Я спрашиваю поручика Андрусевича: «Почему это у вас до сих пор идет такая музыка?» А он говорит: «Это мы, вроде собак, на луну воем».

- Все надоело, Кука! - сказал Веткин и зевнул. - Постойте-ка, кто это едет верхом? Кажется, Бек?

- Да. Бек-Агамалов, - решил зоркий Лбов. - Как красиво сидит.

- Очень красиво, - согласился Ромашов. - По-моему, он лучше всякого кавалериста ездит. О-о-о! Заплясала. Кокетничает Бек.

По шоссе медленно ехал верхом офицер в белых перчатках и в адъютантском мундире. Под ним была высокая длинная лошадь золотистой масти с коротким, по-английски, хвостом. Она горячилась, нетерпеливо мотала крутой, собранной мундштуком шеей и часто перебирала тонкими ногами.

- Павел Павлыч, это правда, что он природный черкес? - спросил Ромашов у Веткина.

- Я думаю, правда. Иногда действительно армяшки выдают себя за черкесов и за лезгин, но Бек вообще, кажется, не врет. Да вы посмотрите, каков он на лошади!

- Подожди, я ему крикну, - сказал Лбов.

Он приложил руки ко рту и закричал сдавленным голосом, так, чтобы не слышал ротный командир:

- Поручик Агамалов! Бек!

Офицер, ехавший верхом, натянул поводья, остановился на секунду и обернулся вправо. Потом, повернув лошадь в эту сторону и слегка согнувшись в седле, он заставил ее упругим движением перепрыгнуть через канаву и сдержанным галопом поскакал к офицерам.

Он был меньше среднего роста, сухой, жилистый, очень сильный. Лицо его, с покатым назад лбом, топким горбатым носом и решительными, крепкими губами, было мужественно и красиво в еще до сих пор не утратило характерной восточной бледности - одновременно смуглой и матовой.

- Здравствуй, Бек, - сказал Веткин. - Ты перед кем там выфинчивал? Дэвыцы?

Бек-Агамалов пожимал руки офицерам, низко и небрежно склоняясь с седла. Он улыбнулся, и казалось, что его белые стиснутые зубы бросили отраженный свет на весь низ его лица и на маленькие черные, холеные усы...

- Ходили там две хорошенькие жидовочки. Да мне что? Я нуль внимания.

- Знаем мы, как вы плохо в шашки играете! - мотнул головой Веткин.

- Послушайте, господа, - заговорил Лбов и опять заранее засмеялся. - Вы знаете, что сказал генерал Дохтуров о пехотных адъютантах? Это к тебе, Бек, относится. Что они самые отчаянные наездники во всем мире...

- Не ври, фендрик! - сказал Бек-Агамалов.

Он толкнул лошадь шенкелями и сделал вид, что хочет наехать на подпрапорщика.

- Ей-богу же! У всех у них, говорит, не лошади, а какие-то гитары, шкапы - с запалом, хромые, кривоглазые, опоенные. А дашь ему приказание - знай себе жарит, куда попало, во весь карьер. Забор - так забор, овраг - так овраг. Через кусты валяет. Поводья упустил, стремена растерял, шапка к черту! Лихие ездоки!

- Что слышно нового, Бек? - спросил Веткин.

- Что нового? Ничего нового. Сейчас, вот только что, застал полковой командир в собрании подполковника Леха. Разорался на него так, что на соборной площади было слышно. А Лех пьян, как змий, не может папу-маму выговорить. Стоит на месте и качается, руки за спину заложил. А Шульгович как рявкнет на него: «Когда разговариваете с полковым командиром, извольте руки на заднице не держать!» И прислуга здесь же была.

- Крепко завинчено! - сказал Веткин с усмешкой - не то иронической, не то поощрительной. - В четвертой роте он вчера, говорят, кричал: «Что вы мне устав в нос тычете? Я - для вас устав, и никаких больше разговоров! Я здесь царь и бог!»

Лбов вдруг опять засмеялся своим мыслям.

- А вот еще, господа, был случай с адъютантом в N-ском полку...

- Заткнитесь, Лбов, - серьезно заметил ему Веткин. - Эко вас прорвало сегодня.

- Есть и еще новость, - продолжал Бек-Агамалов; Он снова повернул лошадь передом ко Лбову и, шутя, стал наезжать на него. Лошадь мотала головой и фыркала, разбрасывая вокруг себя пену. - Есть и еще новость. Командир во всех ротах требует от офицеров рубку чучел. В девятой роте такого холоду нагнал, что ужас. Епифанова закатал под арест за то, что шашка оказалась не отточена... Чего ты трусишь, фендрик! - крикнул вдруг Бек-Агамалов на подпрапорщика. - Привыкай. Сам ведь будешь когда-нибудь адъютантом. Будешь сидеть на лошади, как жареный воробей на блюде.

- Ну ты, азиат!.. Убирайся со своим одром дохлым, - отмахивался Лбов от лошадиной морды. - Ты слыхал, Бек, как в N-ском полку один адъютант купил лошадь из цирка? Выехал на ней на смотр, а она вдруг перед самим командующим войсками начала испанским шагом парадировать. Знаешь, так: ноги вверх и этак с боку на бок. Врезался, наконец, в головную роту - суматоха, крик, безобразие. А лошадь - никакого внимания, знай себе испанским шагом разделывает. Так Драгомиров сделал рупор - вот так вот - и кричит: «Поручи-ик, тем же аллюром на гауптвахту, на двадцать один день, ма-арш!..»

Страница :    << [1] 2 3 > >
Алфавитный указатель: А   Б   В   Г   Д   Ж   З   И   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Ф   Х   Ц   Ч   Ш   Э   Ю   Я   #   

 
 
     © Copyright © 2024 Великие Люди  -  Александр Иванович Куприн | разместить объявление бесплатно